Кровь ворона - Страница 70

— Ну что, мой дорогой Барсихан? — подошел ведун к хозяину и, опершись ногой о край, слегка покачал колоду. — Думал я, змея ты подколодная. А оказывается — отец для всех родной.

— На Навруз мясо всем рабам досточтимый Барсихан дает, на Курбан-Байрам плов для всех варит, — неожиданно с гордостью подсказал мальчишка. — Вы там и не знаете, что это такое!

— Вот, — согласно кивнул Олег. — Так что же у нас получается? Наверное, вот что… Видишь седло у ворот? Это тебе выкуп за меня. Не очень большой — но ведь за раба, склонного к бунту, много и не дадут, правда? Так что я с тобой отныне в расчете. А ты… — Ведун аккуратно пропорол кончиком сабли вздутие на кушаке с левой стороны и поймал выпавший кошелек. — А это мне за работу. Моя работа ценится очень высоко, разве я тебе не говорил? Ах да, ты же не спрашивал. Работал я на тебя что-то недели три… — Олег взвесил в руке кошелек. — Пожалуй, маловато. Жусуп, ступай в конюшню и оседлай коня. Зорди, а ты иди в дом и найди мне хорошую хозяйскую рубаху, какой-нибудь плащ и чалму. А то мою одежонку немного испортили.

— Ключи от сундуков у Гультихара, северянин.

— Ну, так возьми! Мне, что ли, ковыряться?

Через десять минут Жусуп вывел из конюшни скакуна с расшитым золотыми нитями потником под седлом. Олег положил поперек холки перед седлом молельный коврик, потом кинул туда же принесенную одежду, вскочил на коня:

— Открывай ворота, Жусуп. Поеду. Я так думаю, дальше вы тут и без меня разберетесь…

Невольник послушно отодвинул засов. Олег проехал через приоткрытые створки, отпустил поводья и пнул пятками скакуна, посылая его в галоп.

Беглец

Да, всё получилось совсем не так, как он ожидал. Не довелось утонченному Барсихану познать, что рабство — страшное зло, за которое нужно расплачиваться, не довелось покачаться в петле. Хотя, может, это и к лучшему. Вдруг этот собиратель стихов и трактатов на деле окажется неким знаменитым мудрецом? Зачем Олегу слава того римского солдата, что зарезал великого сиракузского рабовладельца по имени Архимед? Да и невольники в его деле тоже стали бы не помощниками, а обузой. И вообще, нужно быть законченным полоумным идиотом, чтобы гнать людей к свободе пинками и саблей. Придется выбираться самому…

На дороге, тянущейся мимо дворца Барсихана, Середин взял влево, к городу. Наверняка ведь дальше, на уходящих к западу путях, стоят посты. Спустя примерно километр он отвернул снова влево, к другому дворцу, заехал с противоположной стороны и переоделся. К счастью, здесь все дома строят окнами во двор, поэтому чужих глаз можно было не опасаться.

Затем Олег вернулся на дорогу, подъехал ближе к городу и открыто поскакал влево вдоль высоких стен под развевающимся плащом. Всё равно стража искала беглого раба, а не верхового, богато одетого господина. Пока еще до них известие о новом набеге беглеца дойдет…

Добравшись до открытых на север ворот, ведун выехал на дорогу и поскакал по ней неизвестно куда. Уже смеркалось, и он торопился отъехать подальше, прежде чем удастся приступить к новому варианту плана побега — ведь последний, по сути, еще только начался.

Как и всегда, ближе всего к городу находились роскошные дворцы с обширными садами; дальше шли просто богатые дома, окруженные многочисленными рядами персиковых, грушевых, мандариновых и апельсиновых деревьев. Потом начались уже небогатые районы, которым, судя по всему, хронически не хватало воды: кроны в их садах были не крупными, полупрозрачными, не зелеными — с изрядной желтизной. Соответственно, и плоды не оттягивали ветви к земле, а всего лишь осыпали их. Тут не по полсотни двухведерных корзин с дерева собрать получится, а от силы с десяток. Заборы, соответственно, тоже были пониже, арыки — всего в локоть глубиной, а домики — глинобитные, с плоской крышей. В барак, где жили невольники Барсихана, таких домов поместилось бы три, включая сарайчики с дырявыми крышами, что находились в небольших, не огороженных двориках.

— Пожалуй, это именно то, что нужно… — Середин спешился, перекинул молитвенный коврик себе на плечо, отпустил подпругу коню и шлепнул его по крупу: — Беги, приятель. Если тебе повезет, до утра вернешься к хозяину. Если повезет мне — то к утру тебя уведет какой-нибудь конокрад.

Скакун мотнул головой и потрусил в обратном направлении. Чем хорош живой транспорт — никогда не выдаст, где именно остался его седок. И всё-таки… И всё-таки лучше отойти куда-нибудь в другой район. На всякий случай.

Найдя межу между участками, Олег двинулся по ней, надеясь добраться до следующего, параллельного проезда. Это оказалось немного сложнее, чем он думал: за садом обнаружилось хлебное поле, никак не разделенное. Чтобы не оставлять следов, ведун решил его обойти и уткнулся в заборы. А попытавшись двигаться вдоль них — напоролся на заросли акации. Вернувшись — проскочил межу, по которой шел с самого начала, и вскоре окончательно заблудился.

Возможно, днем выбраться не составило бы для него ни малейшего труда, но ночью, в темноте, когда не хочешь производить лишнего шума и ломать колосья… В общем, часа два по межам пришлось поплутать, прежде чем он попал на какой-то проулок. Путать следы дальше Середин не рискнул и тихо двинулся по улочке, вглядываясь в дворики. Выбрал один, на котором находилась крепкая с виду двухколесная повозка, остановился. Поднял глаза к небу. Темно. Очень темно. Наверное, сейчас около полуночи. Нужно часа четыре обождать. Только так, чтобы на глаза никому не попасться.

В первый миг ведун подумал лечь в арык, но потом решил, что это будет явный перебор, и, перемахнув ближайший заборчик, привалился к стенке с обратной стороны. Закрыл глаза. Сна толком не было — едва он проваливался в дрему, как ему снилось, что он вешает какого-то благообразного грека в белой тоге с красной полоской по краю, причем над головой у грека висит табличка музейного образца, указывающая, что это рабовладелец Архимед.